Книга По дороге к высокой башне. Часть третья [СИ] - Олег Юрьевич Будилов

доставить нам много неприятностей.

— Что прикажешь делать с теми бандитами, которые поклялись тебе в верности? — спросил Пошун.

Он был недоволен моим решением и считал, что лучше было перебить всех сподвижников Колуна.

— Отправь их на стены, — ответил я.

— А, если… — начал, было, он, но я не дал ему закончить.

— Скоро не будет никаких если, — отрезал я, — мы на пороге войны.

Пошун пожевал губами и кивнул.

— Хорошо, как скажешь.

После жестокого подавления мятежа наемники взялись за работу. Теперь никто из них и не думал огрызаться. Только получив приказ, они без лишних разговоров кидались его выполнять. Разросшиеся под стеной деревья срубили, распилили на чурбаки, раскололи на поленья и сложили в поленницы, чтобы в случае ночного нападения запалить для освещения. Башни освободили от хлама, а внутри двора сложили невысокую баррикаду на случай, если степнякам все-таки удастся прорваться за стену. Чтобы у солдат не было времени для страхов и сомнений, я старался занять их каким-нибудь делом, хотя поводов роптать у них и так было немного. В полдень они получили свою кашу, щедро сдобренную салом, а в дополнение ко всему Холин принес из кладовой солонины и вина. Повеселевшие от выпивки и сытной пищи солдаты славили командира, громко выкрикивая мое имя. Казалось, они уже и думать забыли о своих товарищах, павших во дворе по собственной глупости.

Ниман сражался хорошо и даже заколол одного из людей Колуна. Стыдиться ему было нечего, но после боя он старательно сторонился меня и даже завтракать отправился в одиночестве на смотровую площадку. Переживания — переживаниями, но я должен был быть уверен в том, что молодой воин не подведет меня в бою, поэтому недолго думая я взял свою миску и присоединился к нему.

— О чем задумался? — спросил я, подходя к юноше и опускаясь на маленькую скамейку, специально приготовленную монахами для ночной молитвы. Многие братья любили забираться на стену и обращаться к богам с различными просьбами в тот момент, когда обитель затихала и ночь опускалась на степь. Теперь эти лавочки использовали солдаты, отправленные на стены для наблюдения за кочевниками.

С рассветом зловещее зарево в небе растаяло и теперь больше ничто не напоминало о том, что орда подошла совсем близко.

— Сегодня я в первый раз убил человека, — сказал Ниман.

— И, как?

— Страшно.

Я не спешил утешать юношу. Он родился и вырос в дворянской семье, а значит, должен был привыкнуть к виду и запаху крови. С раннего детства наследников великих родов приводили на казни, чтобы приучить к тому, как выглядит смерть.

— Скажи, Тибон, — неожиданно спросил Ниман, — как ты собираешься защищать монастырь с наемниками, которые только и думают, как бы вонзить кинжал тебе в спину?

Я едва не поперхнулся кашей. Да уж, мальчишка умел задавать вопросы.

— У меня нет другого выхода, — просто ответил я, — и других солдат у меня нет.

— Но ведь они бросят свои посты в любой момент, — не унимался молодой дворянин.

— Оглянись, — сказал я.

Далеко на западе были видны белые стены Пауса, на востоке зеленели бескрайние поля, а прямо перед нами похожий издалека на обычный холм возвышался земляной вал.

— Когда орда подойдет к городу, мы окажемся в самом центре вражеского войска в полном окружении. Отсюда невозможно будет сбежать, невозможно будет сдаться в плен, потому что кочевники убьют всякого, кто выйдет за ворота. Все, кто останется в монастыре будут вынуждены сражаться, чтобы сохранить свою жизнь.

Ниман тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой.

— Все это безнадежно, — сказал он, — я так хотел принять участие в великой битве, но сейчас понимаю, что она станет для меня последней. Сегодня я пролил кровь, но завтра кто-то так же прольет мою.

Мне было жалко мальчишку. Его жизнь только начиналась. Может, стоило отправить его обратно в город? Но я был уверен в том, что никого из нас не пустят в Паус без приказа Гамона, а он такого приказа никогда не отдаст. Не надеясь выжить в предстоящем бою, я молился о том, чтобы большинство моих спутников уцелело. Может быть, боги помогут Ниману?

— Во время прошлого набега этот монастырь защищал небольшой гарнизон, — сказал я, чтобы немного подбодрить юношу, — храбрецов было всего четверо. Они смогли продержаться целый день и половину ночи. А нас почти сотня, так неужели мы не устоим?

— Четверо воинов? — удивился мальчика.

Я кивнул.

— И что с ними стало? — спросил Ниман ожидая услышать страшный ответ.

— Двое из них погибли, а двое других будут сегодня сражаться рядом с тобой.

— Как, — казалось, удивлению юноши не было предела, — как такое возможно? Кто они?

Он принялся озираться по сторонам, надеясь без моей подсказки определить удачливых молодцов.

Я улыбнулся.

— Мы с Холином выжили в тот день, добрались до города и вступили в ряды ополчения. И во время прошлого набега нам было столько же лет, сколько тебе сейчас.

— Но ведь Холин не воин, — выпалил Ниман.

— Все верно, — я улыбнулся, — в те годы он был стражником, а я всего лишь послушником этого монастыря.

Юноша уставился на меня во все глаза. Сначала он подумал, что я его разыгрываю, но, когда понял, что я не шучу, удивился еще больше. Мои слова не укладывались у него в голове.

— Но ведь ты дворянин.

— Пути богов неисповедимы. Одних они опускают на самое дно, других возносят к вершинам.

Мальчишка замолчал и уткнулся в миску с едой. Какое-то время мы сидели молча, но потом он не выдержал.

— И как вам удалось спастись?

— Это тайна, дружок, — улыбнулся я, — но придет время, и я ее тебе открою.

Ниман бросил на меня сияющий взгляд. Вот что могут сделать несколько слов сказанные в нужное время в нужном месте. Страхи юноши мигом улетучились.

— Значит, мы не умрем? — спросил он.

— Мы будем сражаться и победим.

Ниман улыбнулся и глубоко вздохнул.

— Слава богам! Тогда я пойду за добавкой, — сказал он, показывая мне пустую миску, — тебе принести?

— Нет, — я улыбнулся в ответ, — мне достаточно.

Юноша кивнул и заторопился вниз по лестнице.

— Зачем ты ему соврал? — спросил Холин, который как оказалось, все это время находился поблизости и слышал наш разговор.

— Правда не всегда бывает к месту, — ответил я.

— Странные слова для священника.

— А для воина?

Холин почесал затылок.

— Для воина, пожалуй, в самый раз.

Замученный Зумоном разбойник не соврал. Вскоре после нашего позднего завтрака наблюдатель с башни, обращенной к городу, заметил группу людей. Похоже, Колун все-таки рискнул выбраться из Пауса, чтобы заполучить свою долю монастырских сокровищ. Старый